Это древний эскимосский нож, который за свою многовековую историю практически не изменился. Используется для нарезки рыбы, мяса, овощей и все операции выполняются гораздо легче, чем обычным ножом из-за того, что центр приложения силы находится прямо над точкой реза.
Автор: Сухоминский Сергей
"Там, где океан гложет берега, Там, где корабли в шторм уходят от берега прочь, По небу течет Млечная река, На краю земли освещяет июльскую ночь..." (А.Земсков)
Когда-то берега, омываемые водами двух океанов были нашими российскими, а потом часть ушла к соседу по ту сторону Берингова пролива. Можно возмущаться действиями виновников этой сделки, их близорукости и скудоумию, вспоминая грянувшую потом на том берегу золотую лихорадку, рвать на груди рубаху, крича, что «это нашенская землица, исконно русская..» Да только неверно это будет, ибо испокон веков там жили другие люди — чукчи, эскимосы, алеуты, иннуиты... Более двух тысяч лет назад здесь, на берегах Тихого и Северного Ледовитого океанов возникла яркая, высокоразвитая и самобытная культура древних морских зверобоев — предков современных эскимосов и береговых чукчей. Суровая природа Крайнего Севера заставляла людей приспосабливаться к жестким условиям Арктики. Даже летом местные жители вынуждены были носить куртки-кухлянки, они научились брать у природы все, что им было нужно для жизни — еду, одежду, транспорт, жилье и оружие. Именно там, на крайнем северо-востоке Азии, появился на свет удивительный нож — эскимосы Америки называли его «улу», эскимосы Чукотки — «уляк» или «улек», чукчи — «пекуль».
Многие столетия «улу» играл важную роль в жизни народов Арктики. С его помощью выполнялись самые разные операции: снимали и резали шкуры, шили одежду, готовили материалы для строительства жилья и изготовления лодок — умиаков и каяков, разделывали добычу и готовили пищу и т.д. Сначала «улу» делались из сланца, широко распространенного в тех местах.
И только когда китобойные суда ведущих морских держав стали обычны в северных азиатских водах, эскимосы начали использовать новые материалы, ставщие для них отныне доступными — металл заменил камень, сделав «улу» острее и разнообразнее по формам.
Так выглядят некоторые старые экземпляры "улу":
Промышленным производством «улу» среди морских зверобоев никто не занимался. Охотники сами вытачивали для себя ножи сначала из сланца, а потом из металла. Причем традиционно «улу» считался женским ножом, но им без проблем пользовались и пользуются и мужчины. «Улу» был пригоден для чистки и разделки рыбы,
обработки шкур, разделке оленей, мелких ластоногих, моржей и даже китов, а также для нарезки вяленого мяса и мантака (вареной или копченой кожи кита с прослойкой жира)
И сейчас во многих странах мира на кухнях используют ножи «улу», которыми легко нарезать мясо и рыбу, лук и тесто, сыр и колбасу,
размельчить орехи и зелень
только нужна специальная разделочная доска с выемкой посредине.
Многие современные ножевые фирмы, особенно северные, и мастера обращаются к теме «улу». Например: «Ulu» норвежской фирмы «Brusletto»
«Hunter’s Ulu» аляскинской фирмы «Knives of Alaska»
«Улу» зарубежных мастеров: Обсидиановый «улу» американца Тони Стэнфилда (Tony Stanfield)
«Скелетный» «Улу» американца Эрика Дрейвена (Eric Draven)
«Улу» с кленовыми листьями американки Джорджетт Канач (Georgette Kanach)
Ну и «улу» наших мастеров: «улу» Евгения Асланова aka sov.soyuz из Ростова
>«Охотники на мамонтов» Андрея Грибанова из Питера
«улу» Алексея aka елисеша из Воронежа (Алексей, надеюсь Вы на меня не в претензии за использование Вашей фотографии)
Ну и парочка современных концептуальных решений улу: американское подразделение итальянской фирмы «Coltellerie Fox» сделали «улу»-перевертыш с двумя клинками: один клинок — классический улу, второй — шкуродерный крюк и пила по кости
А также улу-топорик «Shakaulu» дизайна Кена Ониона производства «Columbia River»
Здорово об «улу» написал в рассказе «Доброго пути, брат мой!» певец канадского Севера, друг и защитник эскимосов Фарли Моуэт:
«...Лэвери поспешил обратно к „Энсону“, разыскал кое-какие инструменты и принялся за работу. Он так погрузился в свое занятие, что не заметил, как Конала вытащила свою леску и ловко сняла с крючка упитанного гольца. Не видел, как она достала свой женский тзогнутый нож и вырезала из тушки два толстых куска филе. Только когда она появилась у открытой двери кабины, Лэвери узнал о ее удаче...»
«...Но скорее всего она догадалась о его намерениях — иначе как объяснить, что спустя десять дней примерно в шестидесяти милях к югу от места аварии самолета больная женщина медленно взобралась на каменистый гребень посреди разбухшей, залитой водой тундры и остановилась возле потерявшего сознание Чарли Лэвери.
Присев рядом на корточки, она своим изогнутм ножом срезала с его ног бесполезные остатки кожаных ботинок и обернула окровавленные ступни компрессом из влажного мха-сфагнуса....»
«...Когда олений паводок наконец схлынул, ножу Коналы выпала трудная работа. Она сняла, выскоблила и размяла несколько великолепных шкур на будущую одежду и спальные мешки, потом занялась выросшей горой мяса и стала нарезать его прозрачными пластами, которые потом развешивала на кустиках карликовых ив. Когда они высохнут, то получится легкая, хорошо сохраняющаяся еда, которой будет достаточно, чтобы прокормить мужчину и женщину — покалеченного мужчину и больную женщину — весь предстоящий им долгий и нелегкий путь...»
Ну и в завершение:
«Вы найдите на карте эту старую сказку — Золотого оленя и синие льды. И как только найдете, Вы все сразу поймете — Как прекрасно здесь лето после долгой зимы...» (В.Кевкей)